Варяг - Страница 29

– Что ты дрожишь, Сладушка? – прошептал он.

– Плохая ночь…

– Что ты! – Сергей, преодолев слабое сопротивление девушки, усадил ее на колени.– Чудная ночь! Сладкая, как ты!

Притянув ее к себе, маленькую, горячую, трепещущую, как испуганная птичка, он целовал ее губы, щеки, глаза, жилку на тонкой шейке…

– Серегей, не надо, не надо… – шептала девушка, отталкивая его руки, отворачивая лицо.

– Сладушка, Слада… Хорошая моя… Ну что ты боишься? Я же люблю тебя, глупышка…

Сергей поставил ее на ноги, встал на колени, развязал тесемки юбки…

Слада больше не протестовала, перебирала пальчиками его отросшие волосы…

Бедра у нее были узкие, как у девочки-подростка, а талия такая тоненькая, что двумя пальцами можно обхватить.

Расстегнутый Серегин пояс тяжело упал на землю.

Крохотные сосочки, как ягодки, отвердели под его языком. Мягко-мягко Сергей опустил девушку на траву…

Внезапно расслабленные ее руки с силой уперлись Сереге в грудь.

Духарев мгновенно остановился. Нет, не потому, что не смог бы преодолеть сопротивление, а потому, что сразу почувствовал, что это уже не то «нет», которое означает – «да». Как всякий опытный мужчина, он умел улавливать эту разницу и никогда, даже совсем пьяный, не преступал границы между настойчивостью и насилием.

– Сереге-ей! – голос девушки сорвался. В нем был настоящий страх.

Духарев мгновенно развернулся, увидел темную широкую, как капот грузовика, фигуру, нависшую над ними…

Рука автоматически нашарила пояс, нащупала рукоять ножа.

– Что надо? – хрипло произнес Духарев.

Поза, на корточках, не выглядела угрожающей, но из нее он мог атаковать так же стремительно, как из любой высокой стойки.

– Мне… Ее…

Голос был гулкий, как из бочки. Страшный.

Темная фигура качнулась вперед.

Духарев распрямился пружиной, врезал с левой в пах…

И за миг до того, как костяшки его пальцев соприкоснулись с врагом, осознал, что бьет не туда. Потому что в сложении противника была чудовищная неправильность. Потому что, будучи раза в полтора шире Духарева и длиною торса ничуть Сереге не уступая, враг был значительно ниже ростом.

Кулак Духарева врезался в живот противника. Ощущение было такое, слово Серега ударил в макивару. А враг даже не покачнулся. Духарев уловил движение снизу, к горлу, отклонился назад… Недостаточно. Невероятно длинная клешня все равно достала его. Духарев успел прижать подбородок к груди, уберечь горло. Шершавые пальцы ударили его в подбородок, обхватили… и сомкнулись на шее!

Инстинктивный ужас пробился сквозь панцирь холодного бойцовского опыта. Но не ослабил, а просто отпустил тормоза. Мощно, от бедра, Серега ударил правой, ножом – в непробиваемый живот и ощутил, как клинок, преодолевая сопротивление, погружается в плотное тело. Клещи на шее ослабли, Духарев невероятным усилием, одновременно разворачиваясь, привычно уходя от возможного удара в пах, выдернул нож и – раз-два – полоснул изнутри по длинным ручищам, вывернулся, отпрыгнул вбок, ни на секунду не забывая, что за спиной у него – Слада.

Приземистая туша врага медленно разворачивалась к нему. Духарев замер в низкой стойке, высоко держа нож, уравнивая дыхание… Дыхание… Серега слышал себя, слышал, как неровно, нервно дышит Слада… Его враг не дышал!

Блин! Только сейчас Духарев осознал, что запаха крови он тоже не чует. А ведь брюхо у врага пробито, а из располосованных вен кровь должна так и хлестать!

Слада что-то проговорила по-гречески. Громко и отчетливо. Ее светлокожая фигурка как будто светилась в темноте.

Тварь так же неторопливо повернулась к ней.

Серега таращился во мрак, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь, кроме неясного силуэта.

Силуэт сместился, шагнул к Сладе. Это движение привело Духарева в такую ярость, что он, не думая, ринулся вперед. Прыжок, мощный ки-ай , короткий полет… И промах.

Серега промахнулся, приземлился, заскользил по траве, удерживая равновесие… А враг уже убегал, громко топоча, с хрустом ломая кустарник. Всего несколько секунд – и топот и хруст растворились в ночной тишине.

Духарев потрогал лезвие ножа. Сухое. Не слабо.

Серега, переводя дыхание, подошел к Сладе. Отвел ладошки, которыми она зажала уши.

– Ты права, маленькая,– сказал он.– Это плохая ночь. Давай одеваться, детка. Кстати, кто это был?

– Нежить,– чуть слышно проговорила Слада.– Пойдем домой, Серегей, хорошо?

– О чем речь,– напряжение понемногу отпускало Духарева, уходило, сменяясь радостным чувством победы.– Нет, ты слышала, как он ломанул? – со смешком спросил Духарев.

– Он крика испугался… – проговорила Слада, обматывая и завязывая юбку.– Ты так кричал… Как волох!

– Я могу,– самодовольно заявил Духарев.

Внутри него шевельнулась мыслишка, что все могло кончиться совсем скверно…

Но не кончилось же! И Серега прогнал зазорную мыслишку прочь. Но выводы сделал.

«Дурак ты, Дух! – сказал он сам себе.– Разомлел, как будто в каком-нибудь Репине за пансионатом на лужайке. А здесь, блин, медведи по лесам гуляют, и такие вот йети, и еще черт-те что! Хорошо хоть, дурак, Сладку послушался – купаться не полез. А то оторвал бы яйца какой-нибудь местный водяной!»

И опять прихлынуло неприятное чувство, что он здесь – чужой. И совсем не так крут, как хочет казаться. И в понятиях местных не разбирается, и вообще…

«Ничего,– успокоил он себя.– Какие наши годы! Прорвемся!»

Он застегнул пояс, и они пошли обратно. Сначала – к реке, потом по тропке вдоль берега.